Алексей Васильевич Кольцов, выдающийся русский поэт, родился в Воронеже, в семье прасола. Учился в уездном училище, но не кончил и двух классов: отец заставил его помогать в своих торговых делах. Разъезжая в степи с гуртами скота, ночуя под открытым небом, сталкиваясь с разнообразными людьми, Кольцов смолоду входит в мир русской природы, русской народной жизни.
Шестнадцати лет впервые узнал, что такое стихи, начал сочинять их сам. В 1830 г. встретился в Воронеже с московским философом и поэтом Станкевичем, который в 1831 г. напечатал в "Литературной газете" одну из песен Кольцова. В том же году, приехав в Москву, Кольцов познакомился с Белинским и нашел в его лице своего литературного учителя и друга. Скоро стараниями кружка Станкевича была выпущена первая книга стихов Кольцова. В 1836 г. Кольцов по торговым делам был в Петербурге - здесь его обласкал Пушкин. Стихотворение Кольцова "Урожай" Пушкин напечатал в журнале "Современник".
По мере роста таланта и знаний жить Кольцову в душной мещанской среде, под властью невежественного и жестокого отца, становилось все труднее. Оставить торговлю и целиком отдаться литературе ему никак не удается. Заболев чахоткой, одинокий поэт, при полном равнодушии семьи, скончался тридцати трех лет от роду.
Стихи Кольцова поразили современников своей самобытностью, поэтической новизной, песенным народным складом. В песнях Кольцова, как выразился Герцен, подавала о себе голос забитая, бедная, мужицкая Россия. Впервые в истории русской литературы Кольцов с удивительной задушевностью воспел жизнь простого земледельца, воспел его труд, его жажду воли и счастья.
Алексей Васильевич Кольцов (1809 - 1842) - выдающийся русский поэт пушкинской эпохи. Среди его произведений наиболее известны: «О, не кажи улыбки страстной!», «Измена суженой», «А.П. Сребрянскому», «Вторая песня Лихача Кудрявича» и многие другие.
Биография Алексея Васильевича Кольцова
Жизнь и творческий путь известного поэта интересны и познавательны.
Семья
Родился Алексей Васильевич 15 октября 1809. Отец будущего поэта был скупщиком и торговцем. Слыл человеком грамотным и строгим домохозяином. Мать же, напротив, была по характеру доброй, но абсолютно необразованной: не умела ни читать, ни писать. В семье Кольцовых было много детей, но сверстников Алексея не было: братья и сестры были либо значительно старше, либо существенно младше.
Краткая биография Алексея Васильевича Кольцова сведений о его семье практически не содержит: информации об этом почти никакой не осталось. Известно только то, что отец довольно сурово воспитывал детей: не позволял шалостей и был требователен даже в мелочах. На учебе детей сильно не настаивал, однако базовыми умениями чтения и письма обладали все. Сведений, сколько было детей у Кольцовых, как они жили, не сохранилось.
Обучение
Из биографии Алексея Васильевича Кольцова узнаем, что обучение грамоте (на дому) мальчик с девяти лет начал. Учеба давалась ему легко, он постигал множество наук. В 1820 году Алеша поступил в училище и по всем предметам достиг больших успехов. Но больше всего он любил читать. Начал будущий поэт с первого, что попалось под руку - со сказок, чуть позже перешел на романы. А в 1825 году он увлекся чтением стихотворений И. И. Дмитриева.
Завершить курс обучения Алексею не удалось: после первого курса отец решил забрать сына из училища. Мотивировал он это тем, что без помощи мальчика ему с делами не справиться, да и одного года учебы вполне достаточно. Довольно продолжительное время Алексей занимался перегоном и продажей скота.
Творческий путь
Поэзией, которой к тому времени увлекся мальчик, отец запрещал заниматься: требовал, чтобы все время и внимание тот уделял торговле. Но независимо от этого Алексей в возрасте 16 лет все же написал свое первое стихотворение - «Три видения». Однако через некоторое время он его уничтожил, так как считал, что подражает стилю своего любимого поэта. А хотелось найти свой, уникальный стиль.
Примерно в это же время в биографии Алексея Васильевича Кольцова появились люди, которые помогли талантливому поэту выразить свою индивидуальность.
Первым человеком, с которого начался творческий путь юного стихотворца, стал Дмитрий Кашкин, продавец книг в лавке по соседству. Он позволял Алексею пользоваться книгами бесплатно, естественно, только при условии бережного отношения к ним.
Свои первые работы Кольцов показывал ему: Кашкин был очень начитанным и развитым и тоже любил писать стихи. Продавец видел в молодом поэте себя, поэтому хорошо к нему относился и помогал чем мог. Благодаря этому в течение пяти лет юный поэт безвозмездно пользовался книгами, учился и развивался самостоятельно, не бросая помогать отцу.
Вскоре стихотворца случились перемены в личной жизни: он влюбляется в девушку, которая была крепостной крестьянкой. Но их отношения настолько серьезные, что они собираются пожениться. Однако Господин Случай разлучает пару. Эта драма оставляет горький след в творческой биографии Алексея Васильевича Кольцова, краткое содержание стихотворений 1827 года говорит о том, что все они были посвящены несчастной любви.
В том же году в его жизни появляется семинарист Андрей Сребрянский, который спустя время стал близким другом и наставником на творческом пути. Знакомство с этим человеком помогло Алексею пережить разрыв с любимой. Благодаря напутствиям и советам Сребрянского в 1830 году были опубликованы четыре стихотворения, и свет узнали, что есть такой поэт - Алексей Кольцов.
Главным этапом творческой биографии Алексея Васильевича Кольцова является знакомство с Это произошло в 1831 году. Публицист и мыслитель заинтересовался работами юного поэта и опубликовал его стихи в газете. Через четыре года Станкевич издал первый и единственный при жизни автора сборник «Стихотворения Алексея Кольцова». После этого автор стал популярен даже в литературных кругах.
Несмотря на свой творческий прорыв, Алексей не переставал заниматься делом отца: он продолжал ездить в разные города по семейным делам. А судьба все также продолжала сводить его с выдающимися людьми. Плюс к этому поэт начал собирать местный фольклор, много писал о жизни обычных людей, крестьян и об их нелегком труде.
Смерть поэта
В 1842 году, не пережив страшного заболевания, поэт умирает в возрасте тридцати трех лет. В последние годы свой жизни Алексей часто ссорится с отцом на почве негативного отношения того к своему творчеству. Хотя за свою короткую жизнь он добился довольно больших результатов: стал не только успешным продавцом скота, но и известным русским поэтом, стихи которого знали абсолютно все.
Похоронен Алексей Васильевич в Воронежской области в Литературном некрополе.
На Советской площади в городе Воронеже установлен памятник поэту, сохранившийся по сей день.
Но смерть не завершила творческую биографию Алексея Васильевича Кольцова. В 1846 году русский актер и знакомый Кольцова, опубликовал его стихи в газете «Репертуар и Пантеон», увековечив тем самым память друга.
А в 1856 году в популярной газете «Современник» была опубликована статья, посвященная жизни и творчеству Кольцова, написанная Николаем Гавриловичем Чернышевским.
Алексей Васильевич Кольцов
Отец – прасол. Промышлял стадами баранов, как писал позже Белинский, для доставки материала на салотопенные заводы. Был богат, владел большим домом, семейство держал в полном повиновении. Грамоте Кольцова обучил случайный воронежский семинарист. В девять лет мальчик пошел было в Воронежское уездное училище, но уже из второго класса отец забрал его, поскольку остро нуждался в помощнике. «Само собою разумеется, – писал Белинский, – что с ранних лет он (Кольцов) не мог набраться не только каких-нибудь нравственных правил или усвоить себе хорошие привычки, но и не мог обогатиться никакими хорошими впечатлениями, которые для юной души важнее всяких внушений и толкований. Он видел вокруг себя домашние хлопоты, мелочную торговлю с ее проделками, слышал грубые и не всегда пристойные речи даже от тех, из чьих уст ему следовало бы слышать одно хорошее. Всем известно, какова вообще наша семейственная жизнь, и какова она в особенности в среднем классе, где мужицкая грубость лишена добродушной простоты и соединена с мещанскою спесью, ломаньем и кривляньем. По счастью, к благодатной натуре Кольцова не приставала грязь, среди которой он родился и на лоне которой был воспитан». Разъезжая по селам и деревням, Кольцов покупал и продавал скот, вел дела и тяжбы с крестьянами и купцами. «Он любил вечерний огонь, на котором варилась степная каша, – вспоминал позже Белинский, – любил ночлеги под чистым небом, на зеленой траве; любил иногда целые дни не слезать с коня, перегоняя стада с одного места на другое». Так же полюбив чтение, он никогда не расставался с книгами и в степи. Воронежский книготорговец Д. А. Кашкин разрешил молодому прасолу бесплатно пользоваться книгами из своего магазина, объяснял ему неизвестные слова. В первых стихотворных опытах помог Кольцову и А. П. Серебрянский, автор известной песни «Быстры, как волны, дни нашей жизни…»
В 1830 году, будучи в Воронеже, известный деятель столичного философского кружка Н. В. Станкевич услышал от своего камердинера, что некий местный молодой прасол сочиняет удивительные песни, ни на что не похожие. При этом камердинер процитировал некоторые запомнившиеся ему строки, и Станкевича они заинтересовали. Он встретился с Кольцовым и в следующем году напечатал понравившиеся ему песни в петербургской «Литературной газете».
В 1828 году Кольцов влюбился в крепостную девушку. «Известное дело, – писал позже Белинский, близко друживший с поэтом, – что в этом сословии первое задушевное желание отца состоит в том, чтобы поскорее женить своего сына на каком-нибудь размалеванном белилами, румянами и сурьмою болване с черными зубами и хорошим, соответственно состоянию семьи жениха, приданым. Связь Кольцова (с крепостной) была опасна для этих мещанских планов, не говоря уже о том, что в глазах диких невежд, простодушно и грубо чуждых всякой поэзии жизни, она казалась предосудительною и безнравственною. Надо было разорвать ее во что бы то ни стало. Для этого воспользовались отсутствием Кольцова в степь, – и когда он воротился домой, то уже не застал ее там. Это несчастие так жестоко поразило его, что он схватил сильную горячку. Оправившись от болезни и призанявши у родных и знакомых деньжонок, он бросился, как безумный, в степь разведывать о несчастной. Сколько мог, далеко ездил сам, еще дальше посылал преданных ему за деньги людей. Не знаем, долго ли продолжались эти розыски; только результатом их было известие, что несчастная жертва варварского расчета, попавшись в донские степи, в казачью станицу, скоро зачахла и умерла в тоске и в муках жестокого обращения. Эти подробности, – добавлял Белинский, – мы слышали от самого Кольцова в 1838 году. Несмотря на то, что он вспоминал горе, постигшее его назад тому более десяти лет, лицо его было бледно, слова с трудом и медленно выходили из его уст, и, говоря, он смотрел в сторону и вниз. Только один раз говорил он с нами об этом. и мы никогда не решались более расспрашивать его об этой истории, чтобы узнать ее во всей подробности: это значило бы раскрывать рану сердца, которая и без того никогда вполне не закрывалась…»
В 1835 году, с помощью Станкевича и Белинского, вышел в свет небольшой сборник – «Стихотворения Алексея Кольцова». «Прасол верхом на лошади, – писал Белинский, – гоняющий скот с одного поля на другое, по колено в крови присутствующий при резании, или, лучше сказать, при бойне скота; приказчик, стоящий на базаре у возов с салом, – и мечтающий о любви, о дружбе, о внутренних поэтических движениях души, о природе, о судьбе человека, о тайнах жизни и смерти, мучимый и скорбями растерзанного сердца и умственными сомнениями, и, в то же время, деятельный член действительности, среди которой поставлен, смышленый и бойкий русский торговец, который продает, покупает, бранится и дружится Бог знает с кем, торгуется из копейки и пускает в ход все пружины мелкого торгашества, которых внутренне отвращается как мерзости: какая картина! Какая судьба, какой человек!».
В то же время поэт целиком и полностью зависел от отца.
«Он был сметлив, практичен, отец постепенно передал ему все дела, – писал Вересаев, – но держал сына в ежовых рукавицах, требовал строгой отчетности; собственных денег у Кольцова никогда не было; любой приказчик по найму был независимее и богаче этого хозяйского сына. По поручению Кольцову случалось ездить в столицы – продавать гурты скота, хлопотать по судебным делам, которых у старика было несчетное количество, особенно с крестьянами по аренде земель. Тут в первый раз старик почувствовал, что пустяковые стишки, которые кропал чудак-сын, дело не безвыгодное. Стишки доставили сыну знакомство с сановными особами, очень полезными при ведении судебных дел. По просьбе сына, Жуковский, кн. Вяземский, кн. Одоевский писали письма воронежским властям и в судебные инстанции и тем много способствовали удачному исходу целого ряда кольцовских процессов. Однако процессов этих было так много, просить покровителей приходилось так часто, что даже благодушный Жуковский, наконец, стал принимать Кольцова холодно и избегать с ним встреч».
И. С. Тургенев, встречавший Кольцова в Петербурге на квартире у Плетнева, писал: «…В комнате находился еще один человек. Одетый в длиннополый двубортный сюртук, короткий жилет с голубой бисерной часовой цепочкой и шейный платочек с бантом, он сидел в уголку, скромно подобрав ноги, и изредка покашливал, торопливо поднося руку к губам. Человек этот поглядывал кругом не без застенчивости, прислушивался внимательно, в глазах его светился ум необыкновенный, но лицо у него было самое простое русское».
Занимаясь самообразованием, Кольцов далеко не всегда мог правильно уяснить суть осваиваемых предметов. «Субъект и объект я еще немножечко понимаю, – писал он Белинскому, вдруг занявшись философией, – а вот абсолюта ни крошечки». Претензии на большое знание, конечно, вызывали среди окружающих поэта людей насмешки. «Что я? – жаловался он Белинскому. – Человек без лица, без слова, безо всего просто. Жалкое создание, несчастная тварь, которая годится лишь на одно: возить воду да таскать дрова… Торгаш, копеечник, подлец… Вот мое значение, вот в каких слоях я могу быть президент…» – «Только в 1841 году серая жизнь Кольцова неожиданно осветилась ярким счастьем, – писал Вересаев. – Он полюбил заезжую купеческую вдову Варвару Григорьевну Лебедеву. Она отнеслась к его любви благосклонно. „Чудо! – писал Кольцов Белинскому. – Брюнетка, стройна до невероятности, хороша чертовски, умна, образована порядочно, много читала, думала, страдала, кипела в страстях“. Но счастье продолжалось всего два месяца. Красавица оказалась дамой весьма легких нравов. Наградив Кольцова сифилисом, она бросила его и уехала из Воронежа с офицером».
К этому времени отношения Кольцова с отцом почти прервались.
«В конце сентября, – писал он В. П. Боткину, – у меня сделалось воспаление в почках, но пиявки, припарки, прохладительное – возвратили к жизни. Отец, несмотря ни на что, мучить меня не переставал и очень равнодушно сказал мне, что если я умру, он будет рад, а если буду жить, то он предуведомляет меня вперед, чтоб я ничего не ждал и не надеялся; что он дома и ничего мне никогда не предоставит; что если не успеет при жизни прожить, то сожжет. И этак говорил он тогда, когда я ему ни слова ни о чем подобном не сказал и ничего от него не требовал. Мать моя простая, но добрая женщина; хотела мне помочь, но я ее отклонил и поддерживал себя займом. Воспаление прошло, и я немножко опять начал поправляться. Осень. Мезонин холоден, по необходимости поместился вместе. Комнату занял на проходе; удобней не было; было, – да в ней жили старики, ее не дали. Ну, ничего, живу. За сестру сватаются. Завязалась свадьба, все начало ходить, бегать через мою комнату; полы моют то и дело, а сырость для меня убийственна. Трубки благовония курят каждый день; для моих расстроенных легких все это плохо. У меня опять образовалось воспаление, сначала в правом боку, потом в левом против сердца, довольно опасное и мучительное. И здесь-то я струсил не на шутку. Несколько дней жизнь висела на волоске. Лекарь мой, несмотря на то, что я ему мало платил, приезжал три раза в день. А в эту же пору у нас вечеринки каждый день, – шум, крики, беготня; двери до полночи в моей комнате минуты не стоят на петлях. Прошу не курить, – курят больше; прошу не благовонить – больше; прошу не мыть полов, – моют. На пестрой только свадьба кончилась. Шум с плеч долой. На третий день после конца свадьбы отец ко мне приходит. Говорит, чтоб я перешел в его комнату. Я отказался: она зимой сыра, а это мне вредней всего. Он сказал: „Не хочешь? Ну, переходи, куда хочешь, или иди со двора“. И много наговорил в этом роде.
Но вы спросите, отчего ко мне сделался так дурен отец и сестра? – писал дальше Кольцов. – Отец мой от природы с сильною физическою природою человек, жил в приказчиках, приобрел кое-что, сделался хозяином, наживал капиталу 70 тысяч рублей три раза и проживал их вновь, последний раз прожился, – и осталось у него много дел. Он их кое-как затушил, а окончить было нечем. Они пали на меня; в восемь лет я их поуладил, и это дело, за которым я жил в Москве, было последнее. Оно кончилось на время хорошо, теперь у него их нет, он покоен. Выстроил дом, приносит доходу до 6000 в год, да еще у нас девять комнат за собой. Кроме того, у него осталось до двадцати тысяч. Он самолюбив, хвастун, упрям, хвастун без совести. Не любит жить с другими в доме человечески, а любит, чтобы все перед ним трепетало, боялось, почитало и рабствовало. И я все это переносил и терпел, но как у меня была особая комнатка, уйду в нее и отдохну. Не думал о себе, а только о делах. Но, приняв дела, уладил их. И как был Жуковский (в Воронеже), он дал мне большой вес, и старик, ради дел, по необходимости, дал мне свободы более, чем желал. Это ему наскучило. Ему хотелось одолеть меня прежде, настаивая жениться. Я не хотел. Это его взбесило. Женись – он бы тогда надо мной разговелся. Сестра же против меня его пуще возбудила. Она все мои фантазии, которые я ей рассказывал, перетолковала по-своему, и кончила, что я приехал затем, чтобы обобрать старика, да и в Питер. Она также сбывала с рук меня, чтобы выйти замуж и войти во двор и овладеть всем».
Умер 29 (10. XI) октября 1842.
Замечательно сказал о Кольцове Глеб Успенский.
«В русской литературе есть писатель, которого невозможно иначе назвать, как поэтом земледельческого труда – исключительно. Это – Кольцов. Никто, не исключая и самого Пушкина, не трогал таких поэтических струн народного миросозерцания, воспитанного исключительно в условиях земледельческого труда, как это мы находим у Кольцова. Спрашиваем, что могло бы вдохновить хотя бы и Пушкина при виде пашущего мужика, его сохи и клячи? Пушкин мог бы только скорбеть об этом труженике, „влачащемся по браздам“, об ярме, которое он несет, и т. д. Придет ли ему в голову, что этот раб, влачащийся по браздам, босиком бредущий за своей клячонкой, чтобы он мог чувствовать в минуту этого тяжкого труда что-либо, кроме сознания его тяжести? А мужик, изображаемый Кольцовым, хотя и влачится по браздам, находит возможность говорить своей кляче такие речи: «Весело на пашне, я сам-друг с тобою, слуга и хозяин. Весело я лажу борону и соху». А косарь того же Кольцова, который, получая на своих харчах 50 коп. в сутки, находит возможность говорить такие речи: «Ах, ты степь моя, степь привольная! В гости я к тебе не один пришел, я пришел сам-друг с косой вострою. Мне давно гулять (это за 50 коп. в сутки!) по траве степной, вдоль и поперек, с ней хотелося. Раззудись плечо, размахнись рука, ты пахни в лицо ветер с полудня, освежи, взволнуй степь просторную, зажужжи, коса, засверкай кругом!» Тут что ни слово, то тайна крестьянского миросозерцания: все это – прелести, ни для кого, кроме крестьянина, недоступные».
Алексей Кольцов (1809—1842)
Алексей Васильевич Кольцов, сын прасола-торговца Василия Кольцова, родился в 1809 г. в Воронеже. По воле отца он должен был продолжить торговое дело и остаться человеком малообразованным: после двух лет обучения в уездной школе прасол забрал сына домой и начал приоб-щать к делам торговли. Много времени юный Алексей про-водил в разъездах, передвигаясь по степи с гуртами скота; судьба сводила его с разными людьми и надолго оставляла один на один с природой. Мир России: ее раздольные степи, вольные, лихие и подневольные люди, их песни — весь строй народной жизни, непосредственным участником которой был Кольцов, пробудил в душе молодого человека поэтические чувства. Алексей Кольцов — талантливейший поэт-самоучка впервые узнал, что такое стихи , лишь в шестнадцать лет. Не имея возможности продолжить образование, он постигал законы стихосложения без чьей-либо помощи и втайне от остальных членов своей семьи. В 1830 г. в Воронеже нахо-дился московский философ и поэт Станкевич. Встреча с ним помогла Кольцову утвердиться в своем призвании. По воз-вращении в Москву Станкевич опубликовал одну из песен Кольцова в «Литературной газете». Это послужило поводом для поездки начинающего поэта в Москву (поездки моло-дого Кольцова по столичным городам, как правило, были связаны с поручениями старшего Кольцова, собственные денежные средства Алексея всегда были скудны, точнее, их не было совсем — экономически Кольцов целиком и пол-ностью зависел от отца, поэтому оставить торговлю и занять-ся литературой профессионально он никогда не имел возможности). В Москве у Кольцова появляется друг, один из лучших в России наставников в литературе — Виссарион Григорьевич Белинский . Вскоре благодаря помощи друзей-литераторов, в основном членов кружка Станкевича, Алек-сею Кольцову удалось издать сборник стихов. В 1836 г. в Петербурге произошла еще одна важная для Кольцова встреча — он познакомился с А. С. Пушкиным , который был очень приветлив с ним. Одно из стихотворений Кольцо-ва — «Урожай» спустя некоторое время Пушкин напечатал в «Современнике».
Но чем больше времени Кольцов посвящал поэзии, тем жестче и строже становилась к нему семья. Постепенно в глазах домашних он превратился в непутевого, не способ-ного к настоящему делу изгоя. Кручина ли, вечная неволя или безответная любовь одолела молодого поэта, но вскоре у него открылась чахотка, и он скончался в возрасте три-дцати трех лет.
Иль у сокола
Крылья связаны,
Иль пути ему
Все заказаны?
(«Дума сокола»)
Поэтическое дарование Алексея Кольцова развивалось одновременно с талантом Лермонтова , и оба они ознамено-вали собой начало нового этапа в развитии русской поэзии. «То были, — писал Герцен, — два мощных голоса, доносив-шиеся с противоположных сторон». Действительно, поэзия Кольцова, органически связанная с народным творчеством, несла в себе новые принципы художественного осмысления крестьянского труда и быта и абсолютно тождественные ее содержанию новые средства поэтического изображения. Уже в первом сборнике стихотворений Кольцова (1835) открыва-ется подлинный мир крестьянской жизни. «По крайней мере, — утверждал Белинский в своей статье о Кольцове, — до сих пор мы не имели никакого понятия об этом роде народной поэзии, и только Кольцов познакомил нас с ним».
Дальнейший идейный и художественный рост Кольцова был непосредственно связан с передовыми течениями об-щественной мысли и тех лет. Осваивая народ-но-песенные традиции и опираясь на поэтические достиже-ния современников, Кольцов сумел приобрести свой собствен-ный голос, свои приемы поэтического мастерства. Вольно-любивые произведения Пушкина углубляют в Кольцове те настроения неудовлетворенности действительностью, кото-рые обнаруживаются в его творчестве еще в конце 1820-х гг. Кроме Пушкина на молодого поэта оказывают воздействие и такие поэты, как Дельвиг , Вяземский , Глинка . По-своему сочувствовал Кольцов и Веневитинову в его затаенной тос-ке по «хорошему» и «высокому», и гражданской позиции Рылеева .
Вершиной творческих достижений Кольцова являются созданные им песни. Исключительное проникновение в са-мые глубины народного духа и народной психологии по-зволило Кольцову раскрыть в своих песнях «все хорошее и прекрасное, что как зародыш, как возможность живет в на-туре русского селянина». Тема труда и воли заняла веду-щее место в творчестве Кольцова («Песня пахаря», 1831, «Косарь», 1836, «Стенька Разин», 1838, «В непогоду вихрь», 1839, «Дума сокола», «Так и рвется душа», 1840).
Новаторство Кольцова явственно обнаруживается и в песнях, повествующих о тяжелых условиях жизни крестья-нина. Более того, в ряде его стихов на эту тему уже намеча-ются те тенденции, которые впоследствии будут характерны для поэтов-демократов 1860-х гг. Особенно примечательны в этом отношении песни Кольцова «Горькая доля» (1837), «Раздумье селянина» (1837), «Перепутье» (1840), «Доля бед-няка» (1841) и др.
Высоким гражданским пафосом , глубокой скорбью, вызван-ной смертью Пушкина , окрашено стихотворение «Лес» (1837). Оно достойно сравнения с лермонтовским «На смерть поэта» и не уступает последнему ни в смелости, ни в глубине, ни в образности. Достаточно вспомнить имеющиеся в кольцовских стихах сравнения тех сумрачных лет с «осенью черной» и «ночью безмолвной» или вчитаться в такую строфу:
Одичал, замолк...
Только в непогодь
Воешь жалобу
На безвременье, —
чтобы почувствовать в полной мере смелость вызова, бро-шенного поэтом официальной правительственной России. Примечательна по своей точности и характеристика тех низких интриг, которые явились непосредственным поводом гибели великого поэта:
Сняли голову —
Не большой горой,
А соломинкой...
Особого внимания заслуживают в творчестве Кольцова семейно-бытовые песни и любовная лирика. В них с пре-дельной искренностью раскрыт внутренний мир простой рус-ской женщины, правдиво переданы тяготы женской доли в патриархальной крестьянской среде. Реалистический показ семейных отношений определил собой и художественные особенности кольцовских песен, их тесную связь с народ-ным поэтическим творчеством, в частности с семейно-бытовой народной лирикой. С особенной силой эта связь про-явилась в разработке Кольцовым одной из исконных тем народно-песенной поэзии — темы подневольной жизни с «постылым» мужем, вечной темы свадебного плача невес-ты. «Раздирающая душу жалоба нежной женской души, — как писал Белинский , — осужденной на безвыходное стра-дание», слышится в песнях Кольцова:
Не расти траве
После осени,
Не цвести цветам
Зимой по снегу!
(«Ах, зачем меня...», 1838)
Любовная лирика Кольцова — это поэзия радости, вос-торженного преклонения перед духовной и физической кра-сотой человека. Восхищение любимой порождает и замеча-тельные по своей художественности сравнения:
Пусть пылает лицо
Как по утру заря...
Как весна хороша
Ты невеста моя!
(«Последний поцелуй», 1838)
Удивительно красивое и светлое чувство воспето Кольцо-вым. Герои его песен любят от всего сердца. Не случайно сборник стихов Кольцова Н. Г. Чернышевский назвал книгой «любви чистой», книгой, в которой «любовь — источник силы
и деятельности».
Любовные песни Кольцова выделяются и своим особым задушевным лиризмом, изумительным подчас воспроизведе-нием" интимных человеческих чувств. Такие произведения поэта, как «Пора любви» (1837), «Грусть девушки» (1840), «Разлука» (1840), «Не скажу никому...» (1840) и др., были подлинно новым словом в любовной лирике тех лет.
Народность поэзии Кольцова находит выражение не толь-ко в правдивом показе действительной жизни, но и в разра-ботке художественных средств. Песни Кольцова, писал Бе-линский, «представляют собой изумительное богатство са-мых роскошных, самых оригинальных образов в высшей сте-пени русской поэзии. С этой стороны, язык его столько же удивителен, сколько и неподражаем».
Художественное наследие Кольцова было особенно доро-го Н. А. Некрасову , в творчестве которого многие темы по-лучили дальнейшее развитие. Кольцовские традиции явствен-но ощутимы и в творчестве других поэтов демократическо-го лагеря — И. С. Никитина , И. С. Сурикова ...
Особенно большую и плодотворную роль сыграл Коль-цов в художественном развитии Сергея Есенина . В стихо-творении «О Русь, взмахни крылами...» поэт прямо пишет о себе как о последователе Кольцова.
Темы, мотивы и образы Кольцова нашли широкое отра-жение в произведениях Глинки, Варламова, Гурилева, Дарго-мыжского, Балакирева, Римского-Корсакова, Мусоргского, Рубинштейна, Рахманинова, Гречанинова, Глазунова и мно-гих других творцов классической русской музыки.
Алексей Васильевич Кольцов
родился в Воронеже в семье Василия Петровича Кольцова (1775-1852) - скупщика и торговца скотом (прасола), слывшего во всей округе честным партнёром и строгим домохозяином. Человек крутого нрава, страстный и увлекающийся, отец поэта, не ограничиваясь прасольством, арендовал земли для посева хлебов, скупал леса под сруб, торговал дровами, занимался скотоводством. В общем, отец был человек чрезвычайно хозяйственный.....
Мать Алексея добрая, но не образованная женщина, не владела даже грамотой. В семье сверстников не имел: сестра была намного старше, а брат и другие сёстры сильно моложе.
С 9 лет Кольцов постигал грамоту на дому, проявив такие способности, что в 1820 году смог поступить в двухклассное уездное училище, минуя приходское. Виссарион Белинский об уровне его образования писал следующее:
Не знаем, каким образом был он переведён во второй класс, и вообще чему он научился в этом училище, потому что как ни коротко мы знали Кольцова лично, но не заметили в нём никаких признаков элементарного образования.
После года и четырёх месяцев (второй класс) в училище, Алексей был забран отцом. Василий Петрович считал, что этого образования сыну вполне хватит, чтобы стать его помощником.Работа Алексея заключалась в перегоне и продаже скота.
В училище Алексей полюбил чтение, первые прочитанные им книги были сказками, например про Бову, про Еруслана Лазаревича. Эти книги он покупал на полученные на лакомства и игрушки от родителей деньги. Позже Алексей стал читать различные романы, которые брал у своего товарища - Варгина, так же являвшегося сыном купца. Особенно будущему поэту нравились произведения «Тысяча и одна ночь» и «Кадм и Гармония» Хераскова. После смерти в 1824 году Варгина Алексей Кольцов получил в наследство его библиотеку - около 70 томов. В 1825 году увлёкся стихотворениями И. И. Дмитриева, особенно «Ермаком».
В 1825 году, в 16 лет, он написал своё первое стихотворение - «Три видения», которое впоследствии уничтожил. Стихотворение было написано в подражание любимого поэта Кольцова, Ивана Дмитриева.
Первым наставником Кольцова в поэтическом творчестве был воронежский книгопродавец Дмитрий Кашкин, давший юноше возможность бесплатно пользоваться книгами из своей библиотеки. Кашкин был прямым, умным и честным, за что его любила молодёжь города. Книжная лавка Кашкина была для них своего рода клубом.Кашкин интересовался русской литературой, много читал и сам писал стихи. По-видимому ему Кольцов показывал свои первые опыты. В течение 5 лет Кольцов пользовался безвозмездно его библиотекой.
Где-то в юности, будущий поэт пережил глубокую драму - он был разлучен с крепостной девушкой, на которой хотел жениться. Это отразилось, в частности, в его стихах «Песня» (1827), «Ты не пой, соловей» (1832) и ряде других.
В 1827 году познакомился с семинаристом Андреем Сребрянским, ставшим впоследствии его близким другом и наставником. Именно Сребрянский привил Кольцову интерес к философии.
Первые публикации у молодого поэта были анонимными - 4 стихотворения в 1830 году. Под своим именем Алексей Кольцов опубликовал стихи в 1831 году, когда Н. В. Станкевич, известный поэт, публицист и мыслитель, с которым Кольцов познакомился в 1830 году, опубликовал его стихи с коротким предисловием в «Литературной газете». В 1835 году - выход первого и единственного при жизни поэта сборника «Стихотворения Алексея Кольцова». По делам отца путешествовал в Санкт-Петербург и Москву, где благодаря Станкевичу познакомился с В. Г. Белинским, который оказал на него большое влияние, с Жуковским, Вяземским, Владимиром Одоевским и Пушкиным, который опубликовал в своём журнале «Современник» стихотворение Кольцова «Урожай».
После выхода стихотворений «Молодая жница», «Пора любви» и «Последний поцелуй» Кольцовым заинтересовался Михаил Салтыков-Щедрин. Он называл главной особенностью этих стихов «жгучее чувство личности».
Разъезжая по торговым делам отца, Кольцов встречался с различными людьми, собирал народный фольклор. Его лирика воспевала простых крестьян, их труд и их жизнь. Многие стихотворения стали словами на музыку М. А. Балакирева, А. С. Даргомыжского, М. П. Мусоргского, Н. А. Римского-Корсакова и многих других.
У Алексея Кольцова нередко происходили ссоры с отцом (особенно в последние годы жизни); последний негативно относился к литературному творчеству сына. В результате депрессии и длительной чахотки Кольцов умер в возрасте тридцати трёх лет в 1842 году.
В. Г. Белинский писал:
"Для восстановления его здоровья нужно было прежде всего спокойствие, а между тем его ежедневно ежеминутно оскорбляли, мучили, дразнили, как дикого зверя в клетке… Раз в соседней комнате у сестры его много было гостей, и они затеяли игру: поставили на середину комнаты стол, положили на него девушку, накрыли её простынёю и начали хором петь вечную память рабу Божию Алексею."
Поэт был похоронен на Митрофаньевском кладбище в Воронеже.
Ранние поэтические опыты Алексей Кольцова представляют подражания стихотворениям Дмитриева, Жуковского, Пушкина, Козлова, Хераскова и других поэтов; в этих произведениях поэт только ещё нащупывает собственную художественную манеру. Но и среди них уже налицо такие стихотворения, в которых нельзя не видеть будущего творца песен. С другой стороны, попытки писать в духе книжной поэзии наблюдаются у Кольцова до самой смерти, вперемежку с песнями, да и среди последних некоторые ближе к книжным формам, чем к той специфической манере, в которой можно видеть особенности кольцовского стиля. Другой жанр Кольцова - думы, которые по форме схожи с его песнями, а по содержанию представляют своеобразную поэтическую философию. Познакомившись мельком с философскими спорами столичных друзей, главным образом в кружке Белинского, Кольцов пытается уяснить себе в думах мировые проблемы.
В 1856 году в пятом выпуске журнала «Современнике» была опубликована статья Н. Г. Чернышевского, посвящённая творчеству А. В. Кольцова
Могила А. В. Кольцова сохраняется в Литературном некрополе недалеко от Воронежского цирка. На надгробии ошибочно приведена дата смерти Алексея Васильевича. На самом деле он умер не 19, а 29 октября.
Загрузка...