Одним из центральных событий церковно-политической истории и международной жизни средневековой Европы XV столетия, оказавших глубокое влияние на историю Руси, Византии и остального мира стал Ферраро - Флорентийский собор 1438/1439 гг., посвященный объединению Православной и Римско-католической церквей. Одновременно участие в соборе представителей Русской православной Церкви было одним из первых присутствий Руси Московской на таком крупном международном собрании. Итогом собора явилось подписание унии между двумя церквями: католической и православной. Как известно, унией называется объединение или союз названных церквей с признанием главенства папы римского при сохранении традиционных форм православной обрядности. А униатами считают последователей церковной унии, которая стала результатом полного разрыва между Восточными и Римско-католическими церквами, произошедшего в ХI столетии. Однако так называемое “соединение церквей” продлилось недолго. Уже вскоре после того как великий князь московский Василий II Васильевич (Темный) и большинство православного клира на Руси и во главе с митрополитом Марком Эфесским - в Византии решения собора отвергли, стало очевидно, что союз между церквями не состоялся. Ферраро-Флорентийский собор стал крупнейшим политическим и идеологическим поражением Византии и одновременно важнейшей дипломатической победой Москвы. Опыт Византии, ослабевшей под ударами турок- османов и спасовавшей перед напором католического Рима для Московской Руси, сила которой благодаря усилению процесса централизации нарастала, оказался неприемлем. До сих пор отношение к Ферраро-Флорентийскому собору в западном и восточном христианском мире не однозначно и вызывает многочисленные научные и богословские споры среди католиков, протестантов и православных. Однако какого бы мнения ни придерживалась в оценке событий с той или другой стороны, этот собор оказал и оказывает большое влияние на мировую политику и судьбы людей.
В историографии осмыслению политического, идеологического и конфессионального значения Ферраро-Флорентийского собора 1438/1439 гг. посвящен значительный комплекс научных работ. Первые исследования, посвященные истории собора появились в отечественной историографии ещё в XIX столетии. У истоков пробуждения интереса к указанному вопросу стояли видные специалисты по истории русской церкви: Тихонравов Н.С., Остроумов И.Н., Голубинский Е. Е., Макарий (Булгаков), Карташев А.В. и другие. . Следующий этап научного осмысления Ферраро- Флорентийского собора открыл комплекс работ советских и зарубежных специалистов ХХ столетия. В этот период заметно расширилась источниковая база исследования этого важного международного события. Еще в 1940– 1950-х гг. XX в. в западной историографии были предприняты попытки собрать и издать все касающиеся деятельности собора латинские и греческие источники. Удачным обобщением результатов проделанной работы стал фундаментальный труд профессора Оксфордского университета, иезуита Джозефа Джилла, в котором главные аспекты деятельности Собора получили всестороннее освещение. Постепенное и последовательное возрождение интереса к истории русской православной церкви, начиная с 1950-х – 1970-х и особенно интенсивно с середины 80-х годов ХХ столетия привлекло внимание отечественных специалистов и к международным аспектам заключения унии, и к судьбам непосредственных участников Собора. Рост научного интереса сопровождался не только новыми публикациями источников, но и значительным расширением основных направлений научных исследований .
Опираясь на достижения прошлого, представители отечественной и зарубежной науки провели большую работу по изучению и систематизации фактов о ходе самого собора, его документальных источников и литературного наследия; сути богословских расхождений относительно «филиокве» - (добавлении, сделанном Римской церковью к Символу Веры об исхождении св. Духа не только от Бога отца, но «…и от Сына»); исторических персоналий и участников (Марк Ефесский, Виссарион Никейский, Исидор, Авраамий Суздальский, Неизвестный Суздалец и др.). Ключевую роль в актуализации изучения факторов внешнеполитического курса великих князей Московских и Русской православной Церкви сыграли издания и публикации, подготовленные Н.А.Казаковой, Н.И.Прокофьевым, Н.В.Синицыной, Б.Н.Флорей и др.. В последнее время эта наметившаяся в историографии тенденция стабильно и динамично развивается . Однако многие нюансы внешнеполитического курса великого княжества Московского и его князей по отношению к собору и его результатам, так и не были прояснены.
В последнее время интерес к истории и событиям Ферраро-Флорентийского собора продолжает расти не только среди ученых, но и в богословских кругах. Отчасти это связано с тем, что в июле 2016 года исполнилось 577 лет со времени заключения унии. Отчасти – с тем, что 12 февраля 2016 г. в аэропорту Гаваны им. Хосе Марти (Куба) впервые в истории обеих церквей состоялась встреча 266-го по счету папы римского Франциска и патриарха Московского Кирилла. Спустя 1000 лет ветви разделенного христианства проделали важный шаг навстречу друг другу и невольно заставили вновь обратиться к истории отношений двух церквей.
Очевидно, что современный уровень осмысления проблемы нуждается не столько во введении в научный оборот дополнительных источников (подавляющее большинство из них уже давно опубликовано), но, прежде всего, в расширении спектра самих исследований. В частности, изучение внешнеполитического ракурса этого важнейшего международного события, на наш взгляд, пока недостаточно и требует дальнейшего развития.
В настоящей статье на документальной основе русских летописей, переписки великого князя московского Василия Васильевича II с протом (греч.) – настоятелем монастыря и главой всего Афона, который избирался представителями афонских монахов в столице Афона - Карее и утверждался патриархом Константинопольским и старцами Святой Горы Афон, посланий князя к Константинопольскому патриарху и византийскому императору; с привлечением материалов духовного завещания Марка, митрополита Эфесского; послания трех Восточных Патриархов против подчинения православной Церкви Риму, а также записок непосредственных участников Ферраро- Флорентийского собора 1438/1439 гг. (инока Фомы, Авраамия Суздальского, Симеона Суздальского, Неизвестного Суздальца) и других хорошо известных специалистам источников, автор ставит вопрос об актуализации изучения факторов внешнеполитического курса великих князей Московских и русской православной церкви, оказавших решающее влияние на процессы централизации русского государства и международные отношения второй половины XV в. и последующих столетий .
Обращаясь к историческому опыту, впервые полученному великим княжеством Московским в середине XV столетия, автор стремится показать, что униональная история (Лионская I уния 1245 г; Лионская II уния 1274 г.; Ферраро-Флорентийская уния 1439 г.; Брест-Литовская уния 1596 г.) определяется, прежде всего, причинами внешнеполитическими. Римский католицизм неоднократно в течение XIV в. активизировал идеи о «восточной унии», рассматривая её как утверждение власти над Византией и Русью. Однако результаты униональных решений были призрачны и бесплотны. Никакого сближения между католичеством и православием не происходило, никакой реальной власти папа на Востоке не получил, как и не получила никакой помощи от Запада и Византия, внутри которой уступки императоров папству всегда вызывали резкий протест со стороны православного общества. В тоже время папство переживало идейный и духовный кризис, обозначившийся уже во второй половине ХIII столетия, а в конце XIV- начале XV века вылившийся в раскол или «схизму» в католической церкви. Тогда одновременно было два Папы – в Риме и в Авиньоне, каждый из которых объявлял другого узурпатором власти. Все это дискредитировало папство, ослабляло его авторитет, поэтому видные деятели католической церкви выступили сторонниками подчинения папской власти церковному собору. Созыв в 1409 г. католического собора в Пизе – после столетнего перерыва с 1311 г. положил начало почти непрерывному 40-летнему периоду работы католических соборов: Пизанский, Констанцский, Павийский, Сиенский, Лионский, Базельский, Феррарский, Флорентийский и Римский. Во время соборных заседаний неоднократно вставали вопросы унии с Константинополем. Это было время формирования основ униональной политики и унии как инструмента не только конфессионального, но прежде всего внешнеполитического и геополитического воздействия на своих противников, главными из которых на тот момент времени была православная Византия и Русь.
Уния как инструмент конфессиональной, дипломатической и внешнеполитической борьбы Запада и Востока в международных отношениях становится центральным объектом научного исторического изучения, без понимания многих аспектов которой историческая оценка этого заметного явления в жизни средневековой Европы была бы весьма поверхностной. Соборное движение в Европе, преследовавшее цель обновить католическую церковь, ограничив власть пап, но так и не достигшее результатов, со всей очевидностью показало, что некогда универсальная церковь средневековья уже себя изжила. Укрепление феодальных монархий и рост национальных европейских государств меняли привычную картину мира и постепенно привели к созданию новой формы международного общения в виде международных конгрессов, прецедентом которых являлись церковные соборы.
Наиболее тщательного исследования заслуживают внешнеполитические и дипломатические обстоятельства, которые обусловили присутствие русской делегации во главе с митрополитом-греком Исидором на Ферраро-Флорентийском соборе 1438/1439 гг, с которым византийская церковь связывала далеко идущие внешнеполитические и конфессиональные планы, а также последствия заключения унии, т.е. ключевые события, которые протекали на фоне острой династической войны, развернувшейся внутри великого княжества Московского между сторонниками и противниками централизации – представителями светской и церковной власти. Это позволит выйти на новый уровень понимания влияния конфессиональных проблем на мировую геополитику, внести существенные уточнения, а возможно и сформировать новый взгляд на реалии униональной политики Запада по отношению к русским землям, как в средневековой, так и в новейшей истории на территориях современной России, Украины, Белоруссии уже в условиях глобализации.
Список литературы
1.Акишин С.Ю. Митрополит Исидор Киевский и проблема церковной унии в поздней Византии //Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. Вып. I. Екатеринбург., 2013. 2.Акты Ферраро-Флорентийского собора. Документы и описания Ферраро- Флорентийского собора, изданные Папским институтом восточных исследований. Рим., Италия 11 томов (22 книги). Начало издания – 1940 г. – завершение издания – 1977 /Под ред. Джозеф Джилл, Эмануэль Кандаль, Ян Крайцар, Георг Хоффманн. Изд-во «Ориенталиа Кристиана». (т. Х – Исидор Киевский и всея Руси «Слова на Флорентийском соборе»; т. ХI – «Славянские акты Флорентийского собора. Описания и документы». Издание сверено с рукописями, с дополнением латинской версии.
3.Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII-XVII вв. М., 1973. Глава IV.
4. Гаврилов М.Н. Ферраро-Флорентийский собор и Русь. New-York., 1955.
5. Голубинский Е. Е. История русской церкви. Период второй, Московский. Т.II от нашествия монголов до митрополита Макария включительно. Первая половина тома. М., 1900.
7. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М., Л.: АН СССР. 1950.
8.Инока Фомы слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче»//Памятники древней письменности и искусства. СПб., 1908. № 168.
9. Казакова Н.А. Западная Европа в русской письменности XV-XVI вв. Л., 1980. 10.Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. М., 1993. Т.1.
11.Макарий (Булгаков), митр. История Русской церкви. Кн.3. М., 1995.
12. Книга хожений: Записки русских путешественников ХI-ХV вв. /Сост, подг. текста, вст.ст., коммент. Н.И.Прокофьева. М., 1984.
13. Ломизе Е.М. Письменные источники сведений о Флорентийской унии на Московской Руси в середине ХV в. //Россия и православный Восток. Вып. I. М., 1996.
14. Макарий (архимандрит) Деятельность митрополита-кардинала Исидора на фоне византийской, древнерусской и западноевропейской политики //Международная жизнь. 2013, декабрь; 2014, январь.
15. Мейендорф Н.Ф. Флорентийский собор: Причины исторической неудачи //Византийский временник. М., 1991 № 52. С.84-101.
16. Он же. Очерк по истории церковных и культурных связей в XIV в. Византия и Московская Русь. Париж., 1990.
17. Московский летописный свод конца ХV века //ПСРЛ., Т. ХХV. М., 2004. С.235- 260;261.
18. Мощинская Н.В. Хождение Неизвестного Суздальца на Ферраро - Флорентийский собор 1436-1440 гг. //Вопросы русской литературы. Ученые Записки МГПИ им. В.И.Ленина. М., 1970. Т.389.
20.Она же. «Повесть об осьмом соборе» Семеона Суздальского и «Хождение на Ферраро- Флорентийский собор» Неизвестного Суздальца как литературные памятники середины ХV в.: Автореф. дисс. … канд. филол. наук. М., 1972.
21. Новгородская первая летопись //ПСРЛ. СПб., 1841. Т.3.С.112;
22.Новикова О.Л. Формирование и рукописная традиция Флорентийского цикла //Очерки феодальной России. № 14. М-СПб., 2010
23.Остроумов И.Н. История Флорентийского собора. (Магистерская диссертация, переработанная А.В.Горским). М., 1847.
24. Пападакис А. Христианский Восток и возвышение папства. Церковь в 1071-1453 гг. М., Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т. 2010. «Церковь в истории России». Кн.4.
25. Рамм Б.Я. Папство и Русь в Х-ХV вв. М;-Л., 1959.
26. Русская историческая библиотека. т.6.: Памятники древнерусского канонического права. Ч.1: (Памятники ХI – ХV) в. Изд. 2. СПб., 1908.
27. Софийская вторая летопись //ПСРЛ. М., 2001. С. 74-102;
28.Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). М., 1998. С.58-132.
29. Синицына Н.В. Автокефалия русской Церкви и учреждение Московского патриархата (1448-1589) //Церковь, общество и государство феодальной России. М., 1990.
30. Сильвестр Сиропул «Воспоминания о Ферраро-Флорентийском соборе 1438/1439 гг.».– в 12 частях. СПб., 2010.
31.Тихонравов Н.С. Древнерусская литература. Новый отрывок из путевых записок суздальского епископа Аврамия 1439 г. //Тихонравов Н.С. Соч. М., 1898. Т.1. 32.Удальцова З.В. Борьба византийских партий на Флорентийском соборе и роль Виссариона Никейского в заключении унии //Византийская цивилизация в освещении российских ученых 1947-1991. М., ИВИ РАН., 1991.С.106-132.
33. Ферраро-Флорентийский собор //Культура Возрождения. Энциклопедия. М., 2011. Т. II. Кн.2. кол. 1722-1726.
34.Флоря Б.Н. Исследование по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье. М., 2007.
35.Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства XIV - XV вв.М.,1960.
36.Он же. К вопросу о русских источниках Флорентийской унии //Средние века. Вып.25 (1964).
Ферраро-Флорентийский собор - представительный форум мировых христианских церквей, работа которого началась в 1438 году и продолжалась в течение 7 лет, - продемонстрировал непримиримость позиций, занимаемых представителями православия и католицизма. Несмотря на то что итогом его работы стала уния - документ, декларировавший единство этих двух направлений, - последующие события показали, что раскол в христианстве лишь обострился.
Инициатива римского папы Евгения IV
Ферраро-Флорентийский собор 1438-1445 гг. проходил в три этапа. Начав свою работу в итальянском городе Ферраре, он переместился затем во Флоренцию, а завершился в Риме. Организован он был как альтернатива другому Вселенскому собору, проходившему в то время в швейцарском городе Базеле и созванному римским папой Мартином V, желавшим под видом борьбы с протестантизмом и воссоединения Восточной и Западной церквей добиться верховной власти в пределах Великой Римской империи.
Созвав весьма представительный форум, участниками которого стали многие европейские монархи, понтифик неожиданно скончался, а его преемник - новоизбранный папа Евгений IV, снедаемый не меньшими амбициями, но имевший иную политическую ориентацию, - решил приступить к делу, начав все с чистого листа.
Заручившись поддержкой византийского императора Иоанна VIII Палеолога и избрав местом альтернативного собора город Феррару - главный административный центр одноименной провинции, - он созвал на него всех высших церковных иерархов, не откликнувшихся ранее на приглашение его предшественника - Мартина V. Таким образом, оба эти собора проходили одновременно.
Участники собора и стоявшие перед ними задачи
Состав участников Ферраро-Флорентийского собора был весьма представительным. Достаточно сказать, что участие в его работе, кроме делегации Константинопольской православной церкви, возглавляемой патриархом Иосифом II, принимали также митрополиты и полномочные представители большинства поместных церквей, а также наиболее авторитетные богословы. Всего в Феррару съехалось более 700 делегатов. Среди них был и специально избранный для выполнения этой миссии представитель Русской Православной Церкви - Митрополит Киевский и всея Руси Исидор.
Устранение догматических разногласий между Западной и Восточной церквями стало официальной целью созыва Ферраро-Флорентийского собора. Кратко задача его сводилось к следующему: заставить православные церкви привести основные положения своего вероучения в соответствие с католическими догмами. Прежде всего речь шла о так называемом филиокве - изменении, внесенном Римом в «Символ веры» - официальную формулу вероисповедания, выработанную в 451 году на Никейском Вселенском соборе.
Согласно западной версии, Святой Дух исходит не только от Бога Отца, как принято считать в православии, но и от Бога Сына. Кроме того, обсуждению подлежали и иные вопросы как догматического, так и литургического (богослужебного) характера. Однако главной целью собора и его политической подоплекой было установление главенства римского папы над всей Вселенской Церковью.
Новоиспеченные богословы
Основными своими оппонентами католические иерархи считали представителей византийской делегации, хотя и имели о них крайне поверхностное представление, полагая, что придется иметь дело с маститыми богословами. В действительности же большинство ее членов имели весьма поверхностное религиозное образование и не были способны к ведению серьезных дискуссий.
Как свидетельствует целый ряд исторических документов той эпохи, испытывая крайний недостаток в квалифицированных церковных иерархах, патриарх Иосиф II по распоряжению императора был вынужден буквально накануне отъезда возводить в сан епископов некоторых светских интеллектуалов, обладавших самым широким кругом знаний, но при этом слабо разбиравшихся в вопросах веры. Именно по этой причине посланцы Константинополя не могли составить достойную конкуренцию римским богословам.
Обманутые архиереи
Несмотря на высокий статус делегатов и глубину богословских проблем, нуждающихся в рассмотрении, Ферраро-Флорентийский собор начался с самого банального скандала. Как выяснилось после первых же заседаний, его организаторы вовсе не были намерены выполнять ранее взятые на себя обязательства по содержанию делегаций православных церквей, в результате чего те остались без денег и попали в крайне сложное положение.
Известно, например, что многим членам свиты пришлось в буквальном смысле закладывать или продавать собственные вещи. Когда же те проели свое имущество и были готовы, бросив все, бежать в Византию, то папа, желая помешать им, перенес заседания собора подальше от границы - во Флоренцию, мотивируя это тем, что местные власти располагают достаточными средствами для содержания православных.
Документ, углубивший догматические противоречия
Одним из главных событий в истории Ферраро-Флорентийского собора стало подписание Константинопольским патриархом и членами его делегации ороса - догматического определения, согласно которому все предложенные католической церковью нововведения безоговорочно принимались.
Единственной же уступкой православию являлось разрешение не вводить у себя богослужение по латинскому образцу, а также сохранить ранее установленные церковные обычаи. Многие историки полагают, что к попранию интересов Восточной Церкви византийцев могло подтолкнуть желание как можно скорее покинуть страну, где они долгое время фактически голодали, не получая жалования, и были лишены самых необходимых средств к существованию.
Кончина византийского патриарха
Что же касается самого патриарха Иосифа II, то до подписания Флорентийской унии он не дожил и скончался, успев лишь составить документ, подтверждающий его полное согласие с решением собора. Причину такого вероотступничества многие историки видят в том, что ему и пославшему его византийскому императору Иоанну VIII Палеологу римский папа гарантировал военную поддержку в случае нападения мусульман на Константинополь.
В обстановке интриг и обмана
Впоследствии выяснилось, что это было таким же обманом, как и обещание содержать делегацию за счет Ватикана. В итоге византийцы покрыли себя несмываемым позором, а их столица в 1453 году была захвачена турками. К слову сказать, среди представителей поместных православных церквей не все пошли на поводу у римского понтифика. Митрополиты Иверский, Ставропольский, Эфесский, Газский и ряд других демонстративно покинули собор в знак протеста против навязываемых им решений.
Уместно будет отметить, что новоизбранный Софроний I Сиропул, ставший преемником неожиданно скончавшегося Иосифа II, впоследствии писал, что для подписания православными делегатами пресловутого ороса римский папа не побрезговал интригами и прямым обманом - вещами, несовместимыми с его высоким статусом.
В частности, ряд представителей восточных церквей поставили свои подписи под документом, не получив возможности детально ознакомиться с его содержанием. Кроме того, имели место случаи прямого запугивания и шантажа. Эти и многие другие процессуальные нарушения стали причиной того, что даже делегаты, представлявшие интересы британского монарха, покинули Италию, отказавшись признать Флорентийскую унию, которая, по их мнению, являлась незаконной и могла иметь самые отрицательные последствия.
Всеобщая ненависть в отношении вероотступников
В православном мире изначально с большой настороженностью следили за всем, что происходило на Ферраро-Флорентийском соборе, дата же подписания ороса - 5 июля 1439 года - была признана черным днем в истории большинства восточных церквей. Этот постыдный документ, ставший плодом беззаконных действий римского папы, лег в основу заключительной унии, фактически декларировавшей главенство католической церкви и вызвавшей глубокое возмущение среди православных христиан.
Вернувшиеся из Рима в январе 1445 года византийские депутаты были встречены всеобщим презрением. Известно, например, что духовенство собора Святой Софии - главного константинопольского храма - категорически отказалось участвовать в совместных богослужениях с теми, кто поставил свои подписи под унией. Более того, отступничество патриарха и членов епископата стало причиной острого социального напряжения в стране. Простые клирики и миряне не желали даже молитвенно поминать имя самого императора, что являлось неслыханной дерзостью.
Замена патриарха
Чтобы избежать конфликта и неизбежного в таких случаях кровопролития, Иоанн VIII принял единственно разумное в данной ситуации решение о необходимости отставки прежнего патриарха и избрании нового. Однако и это благое начинание потонуло в море интриг. В результате главой Константинопольской церкви, а следовательно и всего православного мира, стал митрополит Митрофан, не запятнавший себя подписанием позорной унии, но являвшийся ее тайным сторонником. По мнению историков, этот выбор стал одной из причин трагедии, разыгравшейся в 1453 году, когда под стенами византийской столицы появились полчища турецкого султана Мехмеда II.
Несмотря на противодействие со стороны большинства духовных лиц и простых мирян, уния, принятая на Ферраро-Флорентийском соборе, получила официальный статус, и 12 декабря 1452 года ее зачитали в стенах Святой Софии. Присутствовавшие при этом митрополиты были вынуждены скрепить документ своими подписями, но вскоре большинство из них пошли на попятную, заявив, что сделали это под нажимом императора.
Образование униатских церквей
В историю католицизма Ферраро-Флорентийский собор вошел как весьма важное и знаменательное событие. Кроме унии с византийцами, впоследствии отказавшимися от исполнения взятых на себя обязательств, на нем были подписаны аналогичные соглашения с представителями многих других православных церквей, по сей день признающих их законную силу.
Немаловажным является и тот факт, что Ферраро-Флорентийский собор и последствия его решений послужили толчком к образованию ряда униатских греко-католических церквей, одна из которых, основанная в Речи Посполитой, объединила многих жителей юго-западных районов России. По своему статусу она является поместной католической церковью, использующей при богослужениях греческую обрядность. В целом же для страны наиболее важным последствием подписания унии стал выход Русской православной церкви из подчинения константинопольскому патриарху и провозглашение ее автокефалии (самостоятельности).
Мытарства митрополита Исидора
Подобно тому как члены константинопольской делегации, вернувшись из Италии, были встречены негодованием своих соотечественников, так и посланника Русской православной церкви - митрополита Киевского Исидора, подписавшего унию, - ожидал в Москве весьма холодный прием. Правивший в ту пору Великий князь Василий II был до крайности возмущен его вероотступничеством и прямой изменой интересам государства.
По его приказу опальный архиерей был взят под стражу и заточен в подземелье Чудова монастыря, откуда, впрочем, благополучно бежал сначала в Тверь, а затем в Венгрию. Среди исследователей бытует мнение, что успеху побега содействовал сам Великий князь, желавший установить контакт с венгерским королем Владиславом III, незадолго до этого провозгласившим у себя в стране, а также в подконтрольной ему Польше равенство католической и православной церквей.
В начале 1438 г. делегация из 700 человек отбыла из Константинополя в Феррару. По заранее подписанному договору ее проезд и содержание во время собора взял на себя папа. Делегацию возглавляли император Иоанн VIII и престарелый Иосиф II, патриарх Константинопольский. С ними прибыло более 30 митрополитов, часть из которых взяли на себя функции легатов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского патриархов. Болгары и сербы отказались принимать участие в подобном мероприятии. Из Московии прибыл новоназначенный (специально для участия в соборе) митрополит Исидор (бывший константинопольский игумен), привезший с собой Авраамия, епископа Суздальского, и целую группу русских клириков и мирян. Были представители из Церкви Молдовлахии. Прибыла даже делегация (епископ и мирянин) из далекой Грузии.
8 февраля 1438 г. византийцы прибыли в Венецию, где они прогостили почти целый месяц и добрались до Феррары лишь 4 марта. Но и там обсуждение всех вопросов было по просьбе императора отложено на несколько месяцев: он ждал прибытия светских европейских властителей - ведь именно от них он ожидал военной помощи Константинополю. Однако представители светских властей Запада так и не прибыли на собор. В Ферраре не было ни одного европейского монарха: все сильные в военном отношении государства заседали в Базеле. Единственной силой, поддерживавшей папу Евгения, была Англия. Но у нее хватало своих забот. Так что военной помощи, на которую надеялись греки, было неоткуда взяться.
А вскоре греки были разочарованы и серьезными финансовыми трудностями, переживавшимися папством. В конечном итоге, именно не оплаченные папой счета и его пустая казна в январе 1439 г. вызвали переезд собора во Флоренцию. Император наконец-то стал понимать, что вряд ли уния сможет принести империи ту помощь, на которую он рассчитывал.
Но все-таки православные не могли не отметить, что собор явился явным поворотом в папской политике. Действительно, как уже отмечалось выше, все предложения Кантакузина были приняты. Собор действительно собрался для проведения серьезной дискуссии без каких-либо предварительных условий. Учли даже просьбу византийцев о том, чтобы место встречи было в Италии. И наконец, папство признало справедливость требований греков, что подбор делегатов собора должен проводиться на репрезентативной основе. Константинопольская Церковь в XV в. (как и Кантакузин за сто лет до этого) ясно понимала, что любое соглашение, достигнутое без участия грузин или тем более русских имеет очень мало шансов на конечный успех.
Император приложил все усилия, чтобы сколотить внушительную делегацию. Самыми видными ее членами стали: новопоставленный митрополит Никейский Виссарион (известный латинофрон) и противник унии митрополит Эфесский Марк Евгеник. Его поддерживали афонские монахи из монастырей Великая Лавра, Св. Павла и Ватопед. Если учесть присутствие представителей целого ряда православных стран, могло сложиться мнение, что географически православный мир был весьма полно представлен.
Но на самом деле это была лишь видимость. Миллионы православных христиан, проживавших на Балканах и в Малой Азии, не говоря уже о жителях Ближнего Востока, не были представлены на соборе, так как их территории находились под турецким владычеством. Византийские делегаты на Ферраро-Флорентийском соборе на самом деле могли считаться представителями немногим более сотни тысяч православных, проживавших в то время на территории, которая все еще оставалась у империи.
С другой стороны, латинская делегация, прибывшая на собор, была весьма серьезной: все ее члены являлись профессиональными философами, отлично знающими творения отцов. В нее входили три ученых доминиканца: урожденный грек Андрей Хрисоберг, архиепископ Родосский; Иоанн Черногорский, архиепископ Ломбардский, и испанец Иоанн де Торквемада. Делегацию возглавлял кардинал Чезарини. Папа Евгений постоянно контролировал ситуацию и делал все, чтобы усилия делегации были бы хорошо скоординированными.
И тем не менее западная делегация также по-настоящему не могла претендовать на то, что она представляет всю латинскую Церковь: в нее входило довольно мало епископов, и почти все они были итальянского происхождения. Лишь крошечная горстка приехала из-за Альп.
Несмотря на громадный численный состав византийской делегации, лишь немногие из ее членов были хорошо богословски образованны. В общем-то, большая часть делегации не была готова к серьезным богословским спорам. Как мы видим из протоколов собора, в основном все дискуссии велись свт. Марком Эфесским и Виссарионом Никейским (оба они также исполняли роль легатов - соответственно, Иерусалимского и Александрийского патриархов).
Именно из-за недостатка квалифицированных членов делегации некоторые ведущие византийские интеллектуалы (в том числе Исидор, Марк и Виссарион) были возведены в архиерейский сан непосредственно перед отбытием византийской делегации в Феррару.
По всей видимости, по этой же причине император включил в делегацию нескольких видных ученых-мирян, в том числе четырех философов. Всех их звали Георгиями: известный латинофрон и поклонник Фомы Аквинского Георгий Схоларий (вначале он выступал за унию, но потом разочаровался в ней), Георгий Амирутц, Георгий Требизондский и престарелый, но по-прежнему весьма эксцентричный вольный философ-неоплатоник Георг Гемист Плифон (1360–1452) .
К моменту созыва собора Плифон пребывал уже в очень преклонных летах: ему было под 80. В ренессансной Италии к нему относились как к живому классику, и повсюду его сопровождали толпы поклонников. Философ изрекал перлы мудрости, которые немедленно за ним записывались; он купался в лучах своей славы и наслаждался всеобщим вниманием.
2
С ерьезные сложности в проведении дискуссии были вызваны глубинными различиями между греческой и латинской методологиями. С одной стороны, как открыто признал византийский томист Георгий Схоларий, слабая диалектическая подготовка его соотечественников не могла сравниться с утонченными силлогизмами в аргументации латинян, а попросту - они умели спорить гораздо лучше греков.
С другой стороны, будучи наследниками латинского схоластицизма, западные богословы подходили к каждому вопросу с философской и диалектической точки зрения, зачастую в ущерб библейской и патристической перспективе. Для православных, которые никогда не рассматривали богословие как исключительно схоластическую или научную дисциплину, такой подход являлся серьезной проблемой. Даже Исидор Киевский - горячий поклонник латинской учености и богословия - вынужден был признать, что непривычные философские категории и аргументы, использовавшиеся латинянами на соборе, скорее, углубили раскол, увеличили и усилили разногласия.
Итак, византийская делегация в Ферраре лишь формально представляла восточное христианство и по большей части была богословски не подготовлена к серьезной дискуссии. К тому же она была разделена между собой - еще один ослабляющий ее фактор. Это разделение можно проиллюстрировать на примере двух самых видных ее членов.
Виссарион , который, как и его главный протагонист Марк Эфесский, учился у Плифона, был беззаветно предан греческой классической традиции. Сохранение этого священного наследия стало главной заботой его жизни. Ощущая, что приблизились последние дни Империи, пламенный гуманист пришел к мысли, что это была прежде всего миссия латинского Запада. Принимая во внимание его страстную любовь к древности и философскую ориентацию, не говоря уже об убеждении, что христианству невозможно будет выжить под исламским владычеством, можно понять, почему его довольно легко убедили в правоте латинской позиции. В 1439 г. он подписал унию.
Ему также удалось убедить в правоте своего выбора целый ряд делегатов собора, в том числе Исидора, митрополита Киевского и всея Руси. Знаменательно, что задолго до 1453 г. и Виссарион, и Исидор эмигрировали в Италию, официально перешли в католичество и заняли высокие позиции в папской курии. Оба сделались не только папскими легатами, но даже и кардиналами.
Византийские гуманисты на соборе относились с большим недоверием и подозрительностью к свт. Марку Эфесскому - представителю паламитской исихастской традиции. Не любили его и те, кто хотел принять унию в обмен на политическую выгоду.
Да, действительно, у свт. Марка была иная система ценностей. До сих пор часто можно услышать обвинения в фанатизме и ультраконсерватизме, высказываемые либеральными историками и богословами в его адрес. Современный римо-католический историк, несомненно, выразил широко распространенное мнение, когда написал следующие слова: «Если бы можно было выделить одну-единственную причину неудачи Флорентийского собора, то ей является Марк Евгеник - митрополит Эфесский».
И тем не менее свт. Марк искренне стремился к единству - иначе он не поехал бы на собор. Но он также был убежден, что для достижения единства Рим должен уступить по ряду пунктов - в частности, отказаться от односторонних нововведений, таких, как незаконная интерполяция filioque в Символ веры и новое схоластическое учение о чистилище. И он был глубоко разочарован увиденным во Флоренции. Св. Марк отказался подписать унию 1439 г. и по возвращении в Константинополь стал лидером православных. После кончины свт. Марка в 1445 г. это лидерство перешло к его ученику Георгию Схоларию.
3
О дин из главных источников знаний о соборе - мемуары диакона Сильвестра Сирополуса, великого экклесиарха храма св. Софии Константинопольской. В них можно найти не только рассказ о самом соборе, но и множество бытовых сведений и других весьма характерных зарисовок, сделанных на редкость приметливым наблюдателем и участником событий. Как греческие, так и латинские стенограммы собора были утеряны. Имеется лишь их реконструкция, сравнительно недавно (1953 г.) созданная иезуитским историком Дж. Гиллом. Из современных собору источников можно указать еще на его историю, написанную ревностным униатом - Дорофеем, митрополитом Митиленским (он даже получил денежное вознаграждение от папы за свой труд), и автобиографическое сочинение свт. Марка Эфесского «Изложение Святейшего Митрополита Эфесского о том, каким образом он принял архиерейское достоинство, и разъяснение о соборе, бывшем во Флоренции».
Собор долго не мог начаться. Хотя официальное его открытие состоялось 9 апреля 1438 г. (через месяц после того, как византийцы прибыли в Феррару), император немедленно запросил отсрочки, чтобы дождаться прибытия светских правителей. Кроме того, задерживали вопросы протокола, например, кто должен созывать собор - папа или император? Чей трон должен быть выше? Папа с самого начала потребовал, чтобы патриарх Иосиф при первой встрече поцеловал бы ему туфлю по латинскому обычаю, и только после твердого отказа греческой стороны снял свое требование.
Лишь в начале июня были назначены две комиссии по десять человек с каждой стороны, которые приступили к обсуждению вопроса о чистилище. Другие тринадцать сессий, с 8 октября по 13 декабря, были посвящены интерполяции Символа веры. Во время этих заседаний Марк Евгеник являлся главным представителем византийской стороны, а Андрей Родосский и кардинал Чезарини - латинской.
Как уже отмечалось выше, Георгий Схоларий честно признавал, что его соотечественники не могли сравниться с латинянами ни по эрудиции, ни по диалектическому мастерству. Патриарх Иосиф был к тому времени уже в весьма преклонных летах. Незаконный сын болгарского царя и греческой аристократки, он был добродушным старичком, не отличавшимся ни выдающимися умственными способностями, ни крепким здоровьем и не имевшим никакого веса или авторитета. Так что ему не удалось сплотить греческую делегацию в единое целое. Каждый выступал сам от себя, в отличие от латинской стороны, действовавшей единой сплоченной командой. Более того, греки часто вступали в разногласия друг с другом. Их задача осложнялась позицией императора. Несмотря на его желание не уронить достоинство своего имперского величества и своей Церкви, он прибыл на собор, чтобы добиться унии любой ценой. Иоанн VIII достаточно разбирался в богословии, чтобы понимать, что по ряду фундаментальных вопросов единства достичь было невозможно. Он попросту запретил своей делегации обсуждать такие вопросы, как ипостаси Св. Троицы, различие сущности и энергий и др. Когда при обсуждении вопроса о filioque один из членов латинской делегации поднял вопрос об энергиях Бога, сам свт. Марк Эфесский со смущением ответил ему, что не имеет полномочий обсуждать этот вопрос. Трудно себе представить, как мог прийти к подлинному единству собор, на котором нельзя было обсуждать основные вопросы, бывшие главной причиной разделения.
Ферраро-Флорентийский собор - церковный собор, состоявшийся в 1438-1439 гг. в итальянских городах Феррара и Флоренция с участием высшего православного и католического духовенства. Начавшись в Ферраре, заседания собора были перенесены во Флоренцию из-за начавшейся эпидемии чумы. В составе византийской делегации участвовали: император Иоанн VIII и его брат деспот Димитрий, константинопольский патриарх Иосиф II , митрополит Никейский Виссарион, митрополит Всея Руси Исидор , митрополит Эфесский Марк, а также 4 философа-мирянина, среди которых был и будущий первый греческий патриарх Османской империи Георгий Схоларий (в монашестве Геннадий ). Собор завершился 6 июля 1439 г. подписанием Флорентийской унии между православной и католической церквями. Марк Эфесский и еще несколько греческих епископов отказались поставить свои подписи под этим документом. Представители Византии согласились с главенством папы в надежде на военную помощь Запада в борьбе против турок , но в самой империи уния не получила поддержки и оставалась только на бумаге до конца 1452 г. Официально отказались признать унию представители Грузинской и Русской Церквей, покинувшие собор, не дожидаясь его окончания. Митрополит Исидор, подписавший акт об унии, был схвачен и заключен в монастырь по приказу великого князя московского Василия II , откуда затем сбежал в Рим. Первая униатская служба в храме Святой Софии была проведена 12 декабря 1452 г., менее чем за полгода до падения Константинополя под натиском турок-османов.
Византийский словарь: в 2 т. / [ сост. Общ. Ред. К.А. Филатова]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора: РХГА: Издательство Олега Абышко, 2011, т. 2, с.434-435.
Далее читайте:
Византия (краткая справка).
Максим Козлов
Заседания собора в Ферраре начались 10 января 1438 года. В начале марта – феврале прибыли патриарх Константинопольский Иосиф II, Византийский император Иоанн VIII Палеолог с сыном Димитрием, представители восточных патриархов, некоторые из которых специально для этого рукоположены во епископы, чтобы выступать на соборе (Марк Ефесский, например).
Первые трудности на соборе были вызваны соблюдением протокола. Во-первых, патриарх и все восточное духовенство отказались целовать туфлю папы. Тогда было решено, что патриарх поцелует папу в щеку, епископы в щеку и в руку, а остальные поклонятся.
Во-вторых, пришлось уладить правила рассаживания участников собора. Выяснилось, что у католиков и православных по-разному считаются правая и левая стороны храма (у католиков – от алтаря, у православных – от входа). Решили разместить троны папы и Германского императора по правой католической стороне, а троны патриарха и Византийского императора – по правой православной стороне. Трон папы сделали повыше, но он все равно пустовал (папа отсутствовал на соборе).
Среди греков наиболее активное участие в работе собора принимали митр. Исидор Киевский, епископы Марк Ефесский и Виссарион Никейский, с западной стороны – кардинал Цезарини и еп. Торквемада (брат известного испанского инквизитора). Переговолы велись через переводчика.
Первое торжественное заседание прошло 1 апреля под председательством папы. Затем заседания отложились до осени, так как греки требовали присутствия западных монархов (никого из них не было на первом заседании). Во время этого перерыва император Иоанн VIII Палеолог находился недалеко от Феррары.
Рабочие заседания возобновились в октябре. Первым встал вопрос о допустимости внесения добавки "Филиокве" в Символ веры. Латинские богословы возражали, именуя эту добавку лишь необходимым пояснением, развив учение об имманентном (внутреннем) содержании "Филиокве" в первоначальном Символе веры. Но даже сторонник унии Виссарион с этим не согласился.
В начале 1439 г. собор переехал во Флоренцию по причине эпидемии чумы в Ферраре. Здесь продолжились обсуждения вопроса об исхождении Святого Духа. Произошло некоторое сближение во мнениях.
Католики заявили, что Римская церковь знает лишь одну причину исхождения Святого Духа, а Сын получает от Отца бытие и власть изводить Святого Духа. И Он изводит Святого Духа не от Себя, а от Того, от Кого и Сам получает бытие.
Папа Евгений IV не был этим удовлетворен, ибо первая фраза близка к восточному пониманию исхождения Святого Духа.
4 июня 1439 г. стороны подписали формулу, в которой просто одобрялась западная добавка к Символу веры, и утверждалось исхождение Святого Духа и от Отца, и от Сына как из единого Начала и Причины.
10 июня умер патриарх Иосиф II, и после его смерти в латинском духе были быстро решены и другие вопросы: о власти папы, о чистилище и др.
5 июля представители Константинопольской церкви, среди которых были Исидор Киевский и Авраамий Суздальский, подписали акт унии. Подписал его и представитель Молдавской церкви. Всего с восточной стороны было 33 подписи (с западной – меньше). Отказался подписывать лишь один Марк Ефесский. Представители других церквей (Грузинской, Абхазской и др.), не подписавшие унию, просто сбежали с собора.
В августе греки покинули Флоренцию. Евгений IV, видя, что Марк Ефесский не подписал унию, понял, что эта уния не даст эффекта.
Дальнейшие заседания Флорентийского собора были посвящены борьбе с базельской схизмой. Базельский собор был осужден. В 1439 г. были провозглашены новые кардиналы: Виссарион Никейский и Исидор Киевский.
Папа Евгений IV выполнил свое обещание и организовал крестовый поход против турок. Но войска были разбиты под Никеей в 1448 г., а Константинополь взят турками, и проблема унии для Востока потеряла смысл.
Учение отцов Церкви об исхождении Святого Духа
Согласно восточной традиции, а также и западной, стоящим вне августиновской традиции, Бог Отец есть начало Пресвятой Троицы, Тот, в Котором осуществляется единство через передачу Его природы (сущности).
Сын извечно рождается Отцом из Его сущности без разделения этой сущности. Он единосущен Отцу, то есть, будучи Лицом, отличным от Отца, от Которого Он имеет Свое бытие, Он обладает численно одной с Ним природой (сущностью), а не некой сущностью, подобной Отчей, но численно отличной.
Дух Святой исходит от Отца, то есть получает Свое ипостасное бытие от Него Одного. Он единосущен Отцу и Сыну, то есть обладает той же сущностью, что Отец и Сын. Для выражения этого единосущия Отцу и Сыну некоторые святые отцы, в частности александрийские и западные, говорили, что Дух Святой есть Дух Отца и Сына (Кирилл Александлийский), что "Он исходит от Отца и получает от Сына (бытие)", что "Он принадлежит Отцу и Сыну" (Илларий Пиктавийский), "Он исходит от Отца и Сына" (Амвросий Медиоланский).
Но контекст этих выражений показывает, что святые отцы, употребляя их, имеют в виду не причину ипостасного бытия Святого Духа, а порядок, явленный в действии Божественных Лиц в домостроительстве спасения, либо в проявлении их в вечности (в отношениях внутри Троицы).
В XIII в. в годы после униатскиго Лионского собора Константинопольский патриарх Григорий Кипрский уточнял значение этих святоотеческих текстов. Трактат Григория Кипрского "О исхождении Духа Святого" (см. книгу "Споры о исхождении Святого Духа в XIII веке"), в частности, поясняет: "Дух имеет Свое бытие от Отца, Который есть единственная Причина, из Которой Он исходит вместе с Сыном Своим, свойственным Ему способом, являясь одновременно через Сына, через Него и при Нем возсиявая – так же, как свет исходит от солнца вместе с лучом, сияет и является через него и при нем и даже от него.
Ясно, что когда некоторые говорят, что Дух Святой исходит от Отца и Сына, или от Отца через Сына, или происходит из сущности Обоих, то все это не значит, что они исповедуют, что бытие Духа Святого происходит от Сына так же, как от Отца. Действительно, ведь вода, которую черпают из реки, существует из нее; и свет существует из луча, но ни свет, ни вода не имеют причиной своего бытия. Действительно, вода существует от источника, от того первоисточника, от которого она изливается, существуя; а свет существует от солнца, откуда он получает свое сияние, светится вместе с лучом и от него происходит". (Луч способ прохождения света; причина реки, воды первоисточник. Вода едина по сущности и в роднике-первоисточнике, и в реке).
Святые отцы через аналогии не пытались представить себе отражение бытия Божества. Григорий Богослов в 31-м слове пишет: "Скажи, – что есть нерожденность Отца? Тогда я скажу, – что есть исхождение Духа. Мы оба окажемся подверженными подсматриванию тайн Божиих" (сл.31, гл.8).
Триадология Блаженного Августина
Католические патристики делают важное замечание, что в учении о исхождении Духа Святого появляется расхождение между взглядами Блаженного Августина и творениями святых отцов, предшествующих ему, на Западе и Востоке.
Доктрина Бл. Августина находится под решающим влиянием одного факта – религиозного опыта его собственного обращения. В отношении к учению о Благодати этот опыт привел к тому, что Бл. Августин настаивает на коренной несостоятельности человеческой природы и всемогуществе Благодати. В отношении же троичного богословия этот опыт привел Августина к кажущемуся парадоксу: он преувеличивает способности тварного разума и ценность аналогий, заимствованных в тварном мире, чтобы постичь понимание тайн внутритроического бытия.
Перед приходом в Церковь Августин переживал период неоплатонизма: мир – последовательная эманация Божества, и через внутренний мир можно дойти до понимания Троического бытия.
Августин был первым, кто стал систематически обращаться к философии, чтобы понять откровение. Результатом его неоплатонического опыта было то, что он открыл за пределами манихейства, которого он ранее придерживался, существование "духов природы", понимаемой им как совершенство бытия, и родство в этой перспективе между духовной природой человеческой души и духовной природой Бога. Августин пришел к мысли, что все понятия, выражающие природу, свойства и действия духа могут быть применяемы к Богу, хотя и в возвышенном смысле (то есть, превосходя все виды тварных действий), но, тем не менее, в смысле собственном. По Августину, богослов имеет в своем распоряжении логический и метафизический аппарат, позволяющий ему мыслить и говорить о Божиих тайнах положительно катафатически, с совершенной точностью терминов. Именно здесь находится та точка, с которой начинается расхождение между богословием, верным апофатизму восточных отцов, и западным послеавгустиновским богословием.
Августин в трактате "О Троице" приходит к гораздо более определенному, чем у восточных отцов, употреблению понятия "отношение" в приложении к Божественным Лицам. Согласно Августину, Божественные Лица суть отношения, в то время как восточные отцы говорят, что имена Лиц лишь выражают Их взаимоотношения, не указывая на различие сущности. По Августину, все то, что в Боге не предполагает противопоставления отношений, есть общее. Если судить по такому принципу, Дух Святой может отличаться от Сына, только если Он от Него исходит. С другой стороны, поскольку Отец и Сын не различаются через противопоставления отношений, изводя сообща Духа Святого, то Последний может исходить от Отца и Сына только как от Единого Начала. Это учение было впоследствии уточнено средневековыми богословами, в частности Фомой Аквинатом, и догматизировано на соборах в Лионе и Флоренции.
Распространение на Западе учения Блаженного Августина
В принятии августиновской триадологии следует различать два момента:
с одной стороны – принятие самой троической доктрины и "Филиокве", как таковых;
с другой стороны – включение "Филиокве" в Символ веры (что возможно лишь при смене экклезиологии).
Уже в V в. на Западе встречаются сторонники учения Августина о исхождении Святого Духа от Отца и Сына. Среди них папа Лев Великий, Проспер Аквитанский, Павлин Ноланский. В VI в. – папа Гормизда, Боэций. В VII веке Исидор Севильский и др.
Первой ввела "Филиокве" в исповедание веры Испанская церковь. Это случилось на III Толедском соборе в 589 г. На этом соборе происходило присоединение вестготов-ариан к Православной церкви, и, чтобы подчеркнуть антиарианский пафос, равночестность Отца и Сына была "уточнена" добавкой "Филиокве" в Символ веры. И в последующих соборах Испанской церкви сохранялась эта добавка.
XV Толедский собор 688 г. указывал, откуда взялось "Филиокве": "Мы принимаем учение великого учителя Августина и следуем ему". Но ни одна их западных церквей, кроме Испанской, не включала "Филиокве" в Символ веры до каролинской (Карла Великого) эпохи. Лишь в 80 9 году при Карле Великом на Аахенском соборе учение о двойном исхождении Святого Духа было принято без затруднений.
Но пришлось констатировать различия между практикой римской и франкской: в Риме Символ веры оставался без "Филиокве", хотя Карл и приказал его включить. Тогда в конце 809 г. к папе Льву III Карл направил послов с целью убедить Рим во включении "Филиокве" в литургическую практику. Один из послов, Сморагд, все это описал.
Лев III, с одной стороны, заверил послов в своем полном признании учения о "Филиокве", но, с другой стороны, решительно отказался признать включение вставки в Символ веры, потому что "незаконно писать или петь ее там, где она была запрещена Вселенскими сборами". То есть, личное приятие "Филиокве" Лев III не возвел на уровень церковный. Он даже велел написать Символ веры без "Филиокве" на серебряных досках, и поставить их у входа в храм Св. Петра.
На Большом Свято-Софийском соборе 879-880 гг. легаты папы Иоанна VIII подписали постановление, осуждающее внесение вставки в Символ веры, которое признал Иоанн VIII. Но во Франкской церкви по-прежнему пели Символ со вставкой.
В Римской церкви вставка в Символ была сделана лишь в 1014 г. при короновании императора Генриха II папой Бенедиктом VIII. А в 1054 г. легаты папы уже упрекали греков в изъятии "Филиокве" из Символа веры (к этому обвинению стремился еще Карл Великий).
Триадология Блаженного Августина и православный Восток
Западное учение о "Филиокве", вероятно, не было известно за пределами латинского мира до VII века.
Первое столкновение, известное нам, произошло по поводу соборного послания папы Феодора I (642-649 гг.) в Константинополь. Папа был избран на кафедру, как обычно, путем возведения из низшего клира. Папа написал послание, в котором излагал свое исповедание веры, самостоятельно составляемое по обычаю. И в послании была добавка "Филиокве".
Св. Максим Исповедник в послании к пресвитеру Марину пишет об этом. Он говорит, что можно употреблять "Филиокве", если не вкладывать в него причинный смысл:
"Многочисленными свидетельствами они (Запад) доказали, что они не делают из Сына причину Духа Святого, ибо они знают, что единое начало и Сына, и Духа есть Отец – Одного через рождение, Другого через исхождение. Но их формулировка имеет целью показать, что Дух исходит через Сына, и таким образом установить единство и тождество сущности".
Максим Исповедник просил перевести с латыни на греческий послание папы более точно. "И то, что они подверглись обвинению, – будет им назидание в неточности их". Это послание Максима Исповедника умиротворило Восток, и не было обвинений против папы Феодора I.
Второй случай произошел в 808 г., когда в Иерусалим с паломничеством прибыли франкские монахи. Во время совершения ими литургии на Елеонской горе они пели Символ веры с добавкой "Филиокве", чем вызвали обвинение их в ереси монахами монастыря Саввы Освященного.
По этой причине состоялась переписка патриарха Иерусалимского Иоанна со Львом III и Карлом Великим. К сожалению, переписка не сохранилась. Но остается факт осознания "Филиокве" как ереси впервые не представителями академического богословия, а носителями аскетических монашеских традиций.
Первым, кто подверг "Филиокве" рассмотрению на богословском уровне, был патриарх Фотий Константинопольский. Основные его критические замечания по этому вопросу выражены в "Окружном послании" 867 г. и в сочинении "Тайноводство о исхождении Духа Святого" (нет в русском переводе). Аргументация Фотия против "Филиокве" разделяется на 4 основных группы.
ПЕРВУЮ группу возражений Фотий выводит из учения о единоначалии Святой Троицы. "Филиокве" вводит в Троицу два начала: для Сына и Духа – Отца, и еще для Духа – Сына. Этим единоначалие Святой Троицы разрешается в двубожие, а в дальнейших выводах – и в многобожие (если Отец вместе с Сыном изводят Духа, равного Им, то почему бы Им троим не извести еще чего-нибудь четвертое, а затем вчетвером – и пятое и т.д.). Этим Фотий показывает, какие догматические и логические выводы следуют из принятия "Филиокве".
По отношению к Лицу Святого Духа получается два неприемлемых вывода:
если Дух возводится к двум началам, то Он должен иметь и начало многоначальное;
возводимый к двум причинам, Он должен быть сложным, что противоречит простоте Ипостаси.
ВТОРАЯ группа возражений вытекает из анализа качеств стороны исхождения Святого Духа. Фотий говорит: "Если это исхождение совершенно, а оно совершенно – ибо Бог совершенный от Бога совершенного – то исхождение от Сына излишне и напрасно". Исхождение Святого Духа от Сына может быть или тождественным с исхождением от Отца, или ему противоположным. Но в первом случае обобщились бы личные свойства, благодаря которым Троица и познается как Троица, и произошло бы смешение Лиц. Второй же случай описывает ереси Манесса и Маркиона (дуализм: учение о двух началах, лежащих в основе Божества – светлом и темном).
ТРЕТЬЯ группа аргументов построена на том, что "Филиокве" нарушает количественную гармонию личных свойств трех Ипостасей, чем ставит Божественные Лица в неодинаковую близость друг к другу.
"Личное свойство Сына – рождение от Отца, свойство Духа Святого исхождение от Отца. Если же говорят, что Дух исходит и от Сына, то тогда Дух будет отличаться от Отца большим числом, чем Сын, и, следовательно, будет отстоять от существа Отца далее, чем Сын, что ведет к ереси Македония". "С другой стороны, признавать общее свойство между Отцом и Сыном – исхождение от Них Святого Духа – и, в отношении к этому свойству, устранять Духа от общения с Ними – неизбежно означает ограничивать сродство Духа с Отцом и Сыном по существу, так как Отец и Сын имеют между собой общение именно по существу, а не по личным свойствам".
ЧЕТВЕРТУЮ группу возражений Фотий выводит из сопоставления общих и личных свойств Лиц Святой Троицы. При этом исхождение Святого Духа от Отца и Сына не может быть отнесено ни к общим, ни к личным свойствам.
"Если изведение Духа есть общее свойство, то оно должно принадлежать и Самому Духу, то есть Дух должен исходить из Самого Себя, быть и причиной, и произведением этой причины. Таким образом, это не общее свойство. Личное? Если это свойство Отца, то это – учение Православной Церкви; если это свойство Сына, то Сын изымает его от Отца. А если это и не общее, и не личное свойство, то получается, что в Троице нет исхождения Святого Духа."
Фотий показал, что нельзя формально оперировать именами Лиц Святой Троицы, иначе можно логически показать, что Сын рождается и от Святого Духа.
На Большом Свято-Софийском соборе было осуждено внесение всякой добавки в Символ веры (не говорится о "Филиокве", но именно о ней идет речь). Папа Иоанн VIII признал решения собора, хотя, может быть, и придерживался положений папы Льва III.
В 1009 г. папа Сергий IV направил Константинопольскому патриарху Сергию II свое соборное послание, в котором употреблялось и "Филиокве". В ответ патриарх вычеркнул имя папы из диптиха и произнес отлучение.
В 1014 г. добавка "Филиокве" внесена уже в Символ веры Римской церкви. И при разделении церквей в 1054 г. одним из осуждений латинян было внесение "Филиокве" в Символ веры (но патриарх Михаил Керуларий – увы, не Фотий). В том же году патриарх Антиохийский Петр писал патриарху Михаилу: "Если бы латиняне согласились вычеркнуть вставку в Символ, я бы от них не требовал ничего больше, почитая в числе неповинных даже вопрос квасного хлеба". Так можно было писать о латинянах лишь в XI веке.
В эпоху униатских соборов в Лионе и во Флоренции все усилия сторонников унии были направлены на то, чтобы убедить византийцев, что древние святоотеческие формулировки в других терминах выражают "Филиокве" окончательно провозглашенной как догмат веры. Отрицание его назвали ересью. Перед лицом этого факта православное богословие неустанно утверждало, что в глазах всего Предания вне Августина и латинского наследия Сын никоим образом не является причиной ипостасного бытия Святого Духа, и что это различие касается самых основ веры.
В конце XIII в. Григорий Кипрский ввел в учение и исхождении Святого Духа целый ряд разграничений. Он разделил понятия – екпоревсис (исхождение) и еклампсис (вечное воссияние).
"Екпоревсис" означает происхождение ипостасного бытия Святого Духа от Отца как от причины, а "еклампсис" означает единосущие с Сыном, от Которого и через Которого Он исходит, но не как от причины (как свет через луч от солнца).
"С одной стороны, говоря, что Дух Святой непосредственно от Отца, мы не отвергаем того, что Он через Сына. С другой стороны, исповедуя, что Он через Сына, мы не отрицаем того, что Он непосредственно от Отца".
В XIV в. дальнейшее развитие учения о исхождении Святого Духа сделал святитель Григорий Палама в "Письме к Акиндину" (есть греческий, славянский, французский, английский переводы: ж-л "Феология", 1955 г. – греч.; у Мейендорфа франц.). Согласно Григорию Паламе, Святой Дух как Божия Ипостась исходит только от Ипостаси Отца, единственного источника Божества, но деятельность Святого Духа – энергия – исходит и от Отца, и от Сына, и от Него Самого как единое выражение деятельности Божественной сущности. Нетварный свет есть свет Святого Духа; воссияние Его от Сына есть откровение Сына. А к кому в вечности обращено это сияние? К Отцу, – отвечает Григорий Палама. Здесь в православном контексте свт. Григорий Палама повторяет слова Августина, что "Дух Святой есть любовь Отца и Сына, их единящая".
Варлаам Каламбрийский, оппонент Григория Паламы, в полемике с латинянами ввел понятия предвечного исхождения от Отца и временного посланичества в мир. До него этого не было. А попали эти понятия в катихизис в XVII веке через протестанта Адама Зерникава, поляка, который перешел в Православие. Он написал книгу "О исхождении Святого Духа", полемизируя с латинянами. Феофан Прокопович велел перевести этот труд – так он и попал на Русь.
В 1848 г. в окружном послании восточных патриархов о "Филиокве" говорится следующее: "Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь ныне вновь возвещает соборно, что сие нововводное мнение будто Дух Святой исходит от Отца и Сына, есть сущая ересь, и последователи его, кто бы они ни были, – еретики. Составляющиеся из них общества суть общества еретические, и всякое духовное богослужебное общение с ними православных чад Церкви – беззаконие". (Послание было составлено для присоединения еретиков к Апостольской Церкви, а не для соединения с католиками).
Принципиальная причина православного отношения к "Филиокве" та, что учение это явилось как учение частное, свойственное Августину и происходящей от него традиции, новой по отношению к общему учению прежних отцов. Оно никогда не входило в сокровище веры, передаваемой Церковью, критерий которого, по Викентию Лирийскому, есть то, чему верили всегда повсюду и все.
Чтобы сделать из этого учения догмат веры, нужно было заменить это правило другим критерием, который свойственен латинскому Западу, а выражен был уже самим Августином: "Да будет для тебя достаточным мнение этой части мира, где Господу было угодно увенчать славным мученичеством первого из Апостолов" (из трактата "Против Юлиана" 1,13). Это последнее замечание указывает на ту связь, которая существует между принятием и отбрасыванием "Филиокве" и двумя экклезиологиями, один из которых ставит на первое место роль авторитета и власти, как источника церковной жизни, а другая настаивает на важности соборного общения.
Ферраро-Флорентийский собор о чистилище
Доктрина о чистилище стала развиваться в XI-XII вв. Ее первым систематизатором был крупный схоласт Александр Каллист. Она вытекала из учения об удовлетворении Ансельма Кентерберийского, в котором искажалась суть и говорилось об удовлетворении: вечные грехи прощались, а временное наказание человек должен нести сам. То есть, те, кто превысит меру своих грехов добрыми поступками, идут в рай, а кто много согрешил и не принес должного удовлетворения, то рая не достигают, но и ада тоже по причине раскаяния. Следовательно, необходимым становится некое среднее состояние не смертно согрешившего человека – purgatorium (буквально: "там, где чистят") – где люди приносят то удовлетворение (satisfaction) после частного суда, которое они не успели принести в жизни. И душа после принесения удовлетворения своими страданиями переводится в рай. Муки в чистилище те же, что и в аду, только временные. Об этом писал Данте.
Сразу пришлось столкнуться с проблемой: какова природа мук – огонь материальный или нематериальный? Одна из наиболее глубоких точек зрения на природу мук: тем-то душа и терзается, что соединяется с безобразным огнем (без образа).
Другая проблема встала о времени пребывания в чистилище. Ведь умершие незадолго до Страшного Суда не успеют принести удовлетворение и незаслуженно попадут в ад, а если они попадут в рай, не пренесши полного удовлетворения, то это будет несправедливо по отношению к ранее умершим и принесшим полное удовлетворение. Поэтому было решено, что время пребывания в чистилище неадекватно времени земному, и вопрос об этом и о природе мучений было решено закрыть.
Чистилище делилось на круги чистилища, как и ад на круги ада. Отдельный круг ада был для ветхозаветных праведников, которые после Воскресения Иисуса Христа покинули его. Другой круг предназначался для некрещенных младенцев.
На Ферраро-Флорентийском соборе учение о чистилище было провозглашено догматом, несмотря на возражения Марка Ефесского.
Католики утверждают, что их догмат о чистилище – то же, что и православное учение о мытарствах. Но это не так.
Во-первых, православное учение о мытарствах – не догматизированная часть Священного Предания. Догмат принимается безусловно и буквально. А недогмат имеет лишь вероучительный смысл, а конкретные словесные выражения могут быть различными. Видения мытарств также субъективно, как и видение святых, явления икон.
Во-вторых, мытарства душа может пройти, а может и не пройти. Из чистилища же, по католическому догмату, – дорога всегда прямо в рай.
И, наконец, если чистилище есть место принесения удовлетворения посредством претерпеваемых ею мук и страданий, то мытарства по сути есть дарование душе зрения подлинного ее состояния, с которым человек пришел к концу своей жизни.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
Загрузка...